Вопрос, который задает здесь Пастернак, однако, это вопрос более глубокий - что есть служение Родине? В чем оно? Заключалось ли оно для немца в 1941 в безусловном выполнении приказов на Восточном фронте, или для русского - во вступлении в "армию Власова"? Сам Солженицын поднимал вопрос о том, что Родина и государство - не одно и то же, и не всегда их интересы совпадают. Поэтому я прекрасно отдаю себе отчет в том, что этот аргумент легко можно повернуть в любую сторону. Но, на мой взгляд, именно любовь к Родине в каждом случае должна быть фактором неизменным.
...
И вот он поднялся.
Слепой порыв безмолвия
Стянул гусиной кожей
Тазы и пояса,
И, протащившись с дрожью,
Как зябкая оса,
По записям и папкам,
За пазухи и шапки
Заполз под волоса.
И точно шла работа
По сборке эшафота,
Стал слышен частый стук
Полутораста штук
Расколебавших сумрак
Пустых сердечных сумок.
Все были предупреждены,
Но это превзошло расчеты.
"Тише!" - Крикнул кто-то,
Не вынесши тишины.
"Напрасно в годы хаоса
Искать конца благого.
Одним карать и каяться.
Другим - кончать Голгофой.
Как вы, я - часть великого
Перемещенья сроков,
И я приму ваш приговор
Без гнева и упрека.
Наверно, вы не дрогнете,
Сметая человека.
Что ж, мученики догмата,
Вы тоже - жертвы века.
Я тридцать лет вынашивал
Любовь к родному краю,
И снисхожденья вашего
Не жду и не теряю.
Как непомерна разница
Меж именем и вещью!
Зачем Россия красится
Так явно и зловеще!
Едва народ по-новому
Создал конец опеки,
Его от прав дарованных
Поволокли в аптеки.
Все было вновь отобранно.
Так вечно, пункт за пунктом,
Намереньями добрыми
Доводят нас до бунта.
В те дни,- а вы их видели,
И помните, в какие,-
Я был из ряда выделен
Волной самой стихии.
Не встать со всею родиной
Мне было б тяжелее,
И о дороге пройденной
Теперь не сожалею.
Поставленный у пропасти
Слепою властью буквы,
Я не узнаю робости,
И не смутится дух мой.
Я знаю, что столб, у которого
Я стану, будет гранью
Двух разных эпох истории,
И радуюсь избранью".
(с) Борис Пастернак